Объединенных разными типами лексической грамматической. Подготовка к ОГЭ (ГИА). Пути исправления и предупреждения речевых ошибок

Грамматические и лексические ошибки

Грамматическая ошибка — это нарушение правил и норм использования морфологических форм разных частей речи и синтаксических конструкций, т. е. нарушение структуры языковой единицы: структуры слова, словосочетания, предложения. Это нарушение какой-либо грамматической нормы — словообразовательной, морфологической, синтаксической.

Выделяется несколько видов грамматических ошибок.

1. Ошибочное словообразование: покласть, транвай. Помножьте числителя первой дроби на знаменателя второй.

2. Ошибочное образование формы существительного: георгина, две пары носок.

3. Ошибочное образование формы прилагательного: более веселее, самый интереснейший.

4. Ошибочное образование формы числительного: трое зайцев, у обоих ворот, отметить двестипятидесятилетие.

5. Ошибочное образование формы местоимения: ихний. Для ней нет имени.

6. Ошибочное образование формы глагола: победю, ощущу. Не порти мне мебель. Результаты подытоживовывались.

7. Нарушение согласования: Мы увидели огромную тучу, закрывающая всё небо.

8. Нарушение управления: согласна плана. Нужно сделать свою школу более чистая.

9. Нарушение связи между подлежащим и сказуемым: Большинство студентов защитило диплом хорошо. Тысяча человек отправились на переподготовку. Газета «Московские новости» выходят раз в неделю.

10. Нарушение способа выражения сказуемого: Жизненный путь героя тяжёл и трагичный.

11. Ошибки в построении предложения с однородными членами: Люди в парке посадили деревья им скамейки. На конференции обсуждались основные проблемы молодёжи и как бороться с наркоманией.

12. Ошибки в построении предложения с деепричастным оборотом: Уезжая из родного города, мне стало грустно. Пользуясь новыми средствами защиты, ваши руки не будут подвержены вредному воздействию химических веществ.

13. Ошибки в построении предложения с причастным оборотом: Написанное письмо мною было, наконец-то отправлено.

14. Ошибки в построении простого и сложного предложения: В тот день мы поехали на дачу, который мне запомнился на всю жизнь.

15. Смешение прямой и косвенной речи: Лектор во время доклада сказал, что я рассмотрел причины возникновения новых течений в искусстве.

16. Нарушение границ предложения: Когда солнце скрылось за горизонт. Тёмный мрак окутал землю.

17. Неверное употребление союзов и союзных слов: На собрании, где обсуждался вопрос качества продукции, выступил почти каждый рабочий.

Лексическая ошибка — это нарушение норм и правил применения слов в речи. Это ошибка не в структуре языковой единицы, а в её использовании.

Выделяется несколько видов лексических ошибок.

1. Употребление слова в несвойственном ему значении: Спектакль ужасно хорошо построен. Мама спит, и дочка спит, дверь тихонечко храпит.

2. Смешение оттенков значений слов, различающихся приставкой или суффиксом: По характеру он был очень экономический.

3. Смешение синонимичных слов: Письмо дошло до адресанта. Команда, непрерывно работая, приобрела своё лицо.

4. Употребление слов, стилистическая окраска которых не соответствует контексту: Старуха Изергиль была гордая и неприступная, как танкист.

5. Неуместное употребление эмоционально-окрашенных слов: Собакевич хотел продать души подороже, как первый сорт.

6. Неоправданное употребление просторечных слов: Жил он не по средствам, и всегда хотел кого-нибудь облапошить.

7. Нарушение лексической сочетаемости: Мальчик в лодке быстро грёб коромыслами.

8. Употребление лишних слов, в том числе плеоназм: маленький супермаркет, интенсивный ливень, памятный сувенир.

9. Употребление однокоренных или близких по значению слов (тавтология): Всем пришлось работать напряжённо, чтобы в срок выполнить срочную работу.

10. Неоправданное повторение слова: Сначала деталь обжигают, затем деталь кладут в кислоту.

11. Единообразие синтаксических конструкций: Когда ребята ходили в поход, они искали листья для гербария. Когда они вернулись, каждый принёс в класс свою коллекцию.

12. Нарушение видовременной соотнесённости глагольных форм: Солнце позолотило верхушки деревьев и окрашивает их в розовые, пурпурные, золотые оттенки.

13. Неудачное употребление личных, указательных и других местоимений: Тургенев приводит героя к постепенному осознанию своих ошибок.

14. Отсутствие связи между предложениями: Дом стоит у широкой просеки, в затишье. Снег при этом бешено и беспорядочно мчится по лесу.

Речь – это канал развития интеллекта,
чем раньше будет усвоен язык,
тем легче и полнее будут усваиваться знания.

Николай Иванович Жинкин,
советский лингвист и психолог

Речь мыслится нами как абстрактная категория, недоступная для непосредственного восприятия. А между тем это – важнейший показатель культуры человека, его интеллекта и , способ познания сложных связей природы, вещей, общества и передачи этой информации путём коммуникации.

Очевидно, что и обучаясь, и уже пользуясь чем-либо, мы в силу неумения или незнания совершаем ошибки. И речь, как и другие виды деятельности человека (в которых язык – важная составляющая часть), в данном отношении не является исключением. Ошибки делают все люди, как в , так и в устной речи. Более того, понятие культуры речи, как представление о « », неразрывно связано с понятием речевой ошибки. По сути это – части одного процесса, а, значит, стремясь к совершенству, мы должны уметь распознавать речевые ошибки и искоренять их.

Виды речевых ошибок

Сначала разберёмся с тем, что такое речевые ошибки. Речевые ошибки – это любые случаи отклонения от действующих языковых норм. Без их знания человек может нормально жить, работать и настраивать коммуникацию с другими. Но вот эффективность совершаемых действий в определённых случаях может страдать. В связи с этим возникает риск быть недопонятым или понятым превратно. А в ситуациях, когда от этого зависит наш личный успех, подобное недопустимо.

Автором приведённой ниже классификации речевых ошибок является доктор филологических наук Ю. В. Фоменко. Его деление, по нашему мнению, наиболее простое, лишённое академической вычурности и, как следствие, понятное даже тем, кто не имеет специального образования.

Виды речевых ошибок:

Примеры и причины возникновения речевых ошибок

С. Н. Цейтлин пишет: «В качестве фактора, способствующего возникновению речевых ошибок, выступает сложность механизма порождения речи». Давайте рассмотрим частные случаи, опираясь на предложенную выше классификацию видов речевых ошибок.

Произносительные ошибки

Произносительные или орфоэпические ошибки возникают в результате нарушения правил орфоэпии. Другими словами, причина кроется в неправильном произношении звуков, звукосочетаний, отдельных грамматических конструкций и заимствованных слов. К ним также относятся акцентологические ошибки – нарушение норм ударения. Примеры:

Произношение : «конечно» (а не «конешно»), «пошти» («почти»), «плотит» («платит»), «прецендент» («прецедент»), «иликтрический» («электрический»), «колидор» («коридор»), «лаболатория» («лаборатория»), «тыща» («тысяча»), «щас» («сейчас»).

Ударение : «зво́нит», «диа́лог», «до́говор», «ката́лог», «путепро́вод», «а́лкоголь», «свекла́», «феноме́н», «шо́фер», «э́ксперт».

Лексические ошибки

Лексические ошибки – нарушение правил лексики, прежде всего – употребление слов в несвойственных им значениях, искажение морфемной формы слов и правил смыслового согласования. Они бывают нескольких видов.

Употребление слова в несвойственном ему значении . Это самая распространённая лексическая речевая ошибка. В рамках этого типа выделяют три подтипа:

• Смешение слов, близких по значению: «Он обратно прочитал книжку».
• Смешение слов, близких по звучанию: экскаватор – эскалатор, колос – колосс, индианка – индейка, одинарный – ординарный .
• Смешение слов, близких по значению и звучанию: абонент – абонемент, адресат – адресант, дипломат – дипломант, сытый – сытный, невежа – невежда. «Касса для командировочных» (нужно – командированных).

Словосочинительство . Примеры ошибок: грузинец, героичество, подпольцы, мотовщик.

Нарушение правил смыслового согласования слов . Смысловое согласование – это взаимное приспособление слов по линии их вещественных значений. Например, нельзя сказать: «Я поднимаю этот тост» , поскольку «поднимать» значит «перемещать», что не согласовывается с пожеланием. «Через приоткрытую настежь дверь», – речевая ошибка, потому что дверь не может быть и приоткрыта (открыта немного), и настежь (широко распахнута) одновременно.

Сюда же относятся плеоназмы и тавтологии. Плеоназм – словосочетание, в котором значение одного компонента целиком входит в значение другого. Примеры: «май месяц», «маршрут движения», «адрес местожительства», «огромный мегаполис», «успеть вовремя». Тавтология – словосочетание, члены которого имеют один корень: «Задали задание», «Организатором выступила одна общественная организация», «Желаю долгого творческого долголетия».

Фразеологические ошибки

Фразеологические ошибки возникают, когда искажается форма фразеологизмов или они употребляются в несвойственном им значении. Ю. В. Фоменко выделяет 7 разновидностей:

• Изменение лексического состава фразеологизма: «Пока суть да дело» вместо «Пока суд да дело»;
• Усечение фразеологизма: «Ему было впору биться об стенку» (фразеологизм: «биться головой об стенку»);
• Расширение лексического состава фразеологизма: «Вы обратились не по правильному адресу» (фразеологизм: обратиться по адресу);
• Искажение грамматической формы фразеологизма: «Терпеть не могу сидеть сложив руки». Правильно: «сложа»;
• Контаминация (объединение) фразеологизмов: «Нельзя же все делать сложа рукава» (объединение фразеологизмов «спустя рукава» и «сложа руки»);
• Сочетание плеоназма и фразеологизма: «Случайная шальная пуля»;
• Употребление фразеологизма в несвойственном значении: «Сегодня мы будем говорить о фильме от корки до корки».

Морфологические ошибки

Морфологические ошибки – неправильное образование форм слова. Примеры таких речевых ошибок: «плацкарт», «туфель», «полотенцев», «дешевше», «в полуторастах километрах».

Синтаксические ошибки

Синтаксические ошибки связаны с нарушением правил синтаксиса – конструирования предложений, правил сочетания слов. Их разновидностей очень много, поэтому приведём лишь некоторые примеры.

• Неправильное согласование: «В шкафу стоят много книг»;
• Неправильное управление: «Оплачивайте за проезд»;
• Синтаксическая двузначность: «Чтение Маяковского произвело сильное впечатление» (читал Маяковский или читали произведения Маяковского?);
• Смещение конструкции: «Первое, о чём я вас прошу, – это о внимании». Правильно: «Первое, о чём я вас прошу, – это внимание»;
• Лишнее соотносительное слово в главном предложении: «Мы смотрели на те звёзды, которые усеяли всё небо».

Орфографические ошибки

Этот вид ошибок возникает из-за незнания правил написания, переноса, сокращения слов. Характерен для речи. Например: «сабака лаяла», «сидеть на стули», «приехать на вогзал», «русск. язык», «грамм. ошибка».

Пунктуационные ошибки

Пунктуационные ошибки – неправильное употребление знаков препинания при .

Стилистические ошибки

Этой теме мы посвятили отдельный .

Пути исправления и предупреждения речевых ошибок

Как предупредить речевые ошибки? Работа над своей речью должна включать:

1. Чтение художественной литературы.
2. Посещение театров, музеев, выставок.
3. Общение с образованными людьми.
4. Постоянная работа над совершенствованием культуры речи.

Онлайн-курс «Русский язык»

Речевые ошибки – одна из самых проблемных тем, которой уделяется мало внимания в школе. Тем русского языка, в которых люди чаще всего допускают ошибки, не так уж много — примерно 20. Именно данным темам мы решили посвятить курс « ». На занятиях вы получите возможность отработать навык грамотного письма по специальной системе многократных распределенных повторений материала через простые упражнения и специальные техники запоминания.

Источники

• Беззубов А. Н. Введение в литературное редактирование. – Санкт-Петербург, 1997.
• Савко И. Э. Основные речевые и грамматические ошибки
• Сергеева Н. М. Ошибки речевые, грамматические, этические, фактологические…
• Фоменко Ю. В. Типы речевых ошибок. – Новосибирск: НГПУ, 1994.
• Цейтлин С. Н. Речевые ошибки и их предупреждение. – М.: Просвещение, 1982.

Этот вопрос обычно рассматривается в лингвистиче­ской литературе в широком плане. Отношение логиче­ских и грамматических категорий и взаимоотношение<355> суждения и предложения чаще всего исследуются как единая проблема 5 9 . Представляется более целесообраз­ным, однако, рассматривать их раздельно, так как меж­ду ними существует известное различие. Достаточно указать на тот факт, что в проблеме отношений сужде­ния и предложения в отличие от проблемы взаимоотно­шения логических и грамматических категорий мы имеем дело с комплексными, сложными образованиями, которые на первый план научного исследования, естественно, выдвигают вопрос о законах их построения и соотносимости этих законов.

В общем комплексе вопросов, связанных с почти безграничной проблемой языка и мышления, последова­тельнее сначала заняться выяснением взаимоотношений логических и грамматических категорий. Здесь необхо­димы, однако, сначала некоторые уточнения.

Этот вопрос, может быть, правильнее следовало бы формулировать несколько иным образом и говорить о взаимоотношении логических понятий и грамматических значений. Во всяком случае именно понятие и значение должны быть исходными пунктами исследова­ния. Так же как и понятия, грамматические значения могут быть очень разнообразными, и говорить, как это часто делают, что они выражают лишь отношения, было бы неправомерно. М. И. Стеблин-Каменский справедливо замечает, что грамматические значения разнообразны «прежде всего по своему содержанию. Значение падежа, например, - одно из наиболее распространенных грам­матических значений - имеет своим содержанием то или иное отношение между словами или, точнее, между тем, что обозначает слово, стоящее в данном падеже, и тем, что обозначает другое слово. Другие грамматические значения имеют своим содержанием совсем другие отношения. Залог, например, выражает определенные отношения действия к его субъекту или объекту, тогда как наклонение выражает определенные отношения дей­ствия к действительности. Грамматическое значение, которое называется «определенностью» и «неопределенно­стью» существительного, имеет своим содержанием из­вестное отношение между значением слова и действи<356>тельностью. Еще более сложное отношение, очень услов­но определяемое как «предметность в грамматическом смысле слова» и т. п., является содержанием значения существительного как части речи. Сомнительно, впрочем, можно ли в последнем случае говорить об отношении в собственном смысле, т. е. связи между двумя величина­ми, По-видимому, грамматическое значение вовсе не обязательно имеет своим содержанием то или иное отноше­ние в собственном смысле. Так, глагольный вид выража­ет, очевидно, не отношение или связь между двумя величинами, а некоторый присущий действию признак (мгновенность, законченность и т. д.). Точно так же и число существительного выражает в сущности не отношение, а некоторый присущий предметам признак (множественность)» 6 0 . Специально различным видам грамматиче­ских значений посвящена интересная работа И. П. Ива­новой 6 1 , в которой всесторонне рассматривается этот вопрос.

Но при всех своих возможных различиях граммати­ческие значения обладают общим качеством, отделяю­щим их от лексических значений. В плане чисто лингвистическом это различие заключается в их функциях и в способах выражения средствами грамматической струк­туры языка. Выражение грамматических значений опре­деленными показателями, имеющими в языке систематический характер, превращает их в грамматические ка­тегории. Академическая «Грамматика русского языка» определяет грамматическую категорию следующим об­разом: «Общие понятия грамматики, определяющие характер или тип строя языка и находящие свое выраже­ние в изменении слов и в сочетании слов в предложе­ниях, обычно называются грамматическими категориями» 6 2 . Несомненно, более удачное и более точное опре­деление грамматической категории дается в упомянутой работе И. П. Ивановой: «Понятие грамматической фор­мы включает два обязательных элемента: грамматиче­ское значение и грамматический показатель. Граммати<357>ческое значение, выраженное постоянным, закрепленным за ним формальным показателем, является необходимым элементом грамматической формы. Совокупность форм, передающих однородное грамматическое значение, составляет грамматическую категорию» 6 3 .

В вопросе об отношениях грамматических категорий (грамматических значений) и логических понятий мож­но обнаружить резко противоположные мнения. Одну точку зрения, пожалуй, с наибольшей точностью выска­зал английский философ, историк и экономист Стюарт Милль. «Задумаемся на мгновение над тем, что такое грамматика, - пишет он. - Это наиболее элементарная часть логики. Это начало анализа процесса мышления. Принципы и правила грамматики - средства, с помощью которых формы языка приспособляются к уни­версальным формам мышления. Различия между разными частями речи, между падежами имен, наклонениями и временами глаголов, функциями частиц являются раз­личиями мысли, а не просто слов... Структура всякого предложения есть урок логики» 6 4 . Не следует думать, что логицизм в грамматике умер вместе с К. Беккером или Ф. И. Буслаевым. Он всегда проявлялся в той или иной форме и достаточно активно дает себя знать и в наши дни. Для примера можно привести попытку упорядочения грамматики на логической основе, сделанную датским языковедом Вигго Брёндалем. Он исходит из четырех частей речи, выделенных Аристотелем, отрицая последующие классификации и, в частности, даже те, ко­торые были сделаны александрийцами и римскими грамматиками. Эти четыре части речи он именует новыми именами:relatum(R),descriptum(D),descriptor(d) иrelator(r). Когда между всяким соотносимым элемен­том устанавливается отношение и когда каждый опреде­ляемый элемент определен, т. е. когда налицо полный комплект указанных частей речи -RDrd, тогда предло<358> жение можно считать законченным. Между четырьмя ча­стями речи и логическими категориями у Брёндаля наличествует строгое соответствие: языковойrelatumсоответствует логической категории субстанции и находит свое наиболее полное выражение в именах собственных;descriptumсоответствует количеству и получает свое чистое выражение в числительных;descriptorотождествляется с качеством и в чистом виде представлен в наре­чиях; наконец,relatorравнозначен отношению и свое чистое выражение находит в предлогах. Таким образом, имена собственные, числительные, наречия и предлоги являются первичными частями речи всех языков мира 6 5 . Иное воплощение получает логический принцип в трудах А. Сэше, который связывает части речи с реальными ка­тегориями внешнего мира через посредство представле­ний 6 6 . В своем капитальном труде Ф. Брюно стремится, как он сам говорит, к «методическому определению фактов мышления, рассматриваемых и классифицируемых с точки зрения их отношения к языку, а также установлению средств выражения, соответствующих этим фак­там мышления» 6 7 . Этими именами, конечно, далеко не исчерпывается список лингвистов, в том или ином виде опирающихся на логический принцип истолкования грам­матических категорий.

Другие языковеды занимают диаметрально противо­положную позицию в этом вопросе. «Языковые и логи­ческие категории, - пишет, например, Г. Штейнталь, - являются несовместимыми понятиями, они соотносятся друг с другом так же, как понятия круга и красного» 6 8 . В другом своем труде он говорит: «Универсальная (ло­гическая) грамматика не более постижима, чем универ­сальная форма политической конституции или религии, универсальное растение или универсальная форма жи­вотного; единственное, что должно нас занимать, - это определение того, какие категории в действительности существуют в языке, не исходя при этом из готовых си<359>стем категорий» 6 9 . И Мадвиг всячески подчеркивал, что «грамматические категории не имеют ничего общего с реальными отношениями вещей как таковых» 7 0 . Эта точка зрения также имеет своих представителей в со­временной лингвистике, и даже в большей степени, чем логистическое направление. К ней, по сути говоря, примыкают все представители лингвистического бихейвиоризма и американской дескриптивной лингвистики, стре­мящиеся обойтись вообще без смысловой стороны языка (подведомственной металингвистике) и сосредоточиваю­щие свои усилия на описании внешней формальной структуры языка. Против каких-либо отношений грам­матических категорий с логическими выступают и совре­менные языковеды, придерживающиеся более или менее традиционных и отнюдь не крайних взглядов. Так, В. Грэфф пишет по этому поводу: «Классификации, об­наруживаемые в лингвистической структуре, бессознательны и практичны, но не логичны. Они создаются и употребляются инстинктивно, способствуя организации лингвистического материала и создавая удобную систе­му знаков для индивидуального выражения и социального общения. Грамматисты не должны стремиться по­стулировать какие-либо категории, а затем искать их эквиваленты в соответствующих языках... Грамма­тические и логические классификации обычно рас­ходятся» 7 1 .

Между этими двумя крайними позициями можно об­наружить большое количество промежуточных, даже приблизительное описание которых заняло бы слишком много места. Не вдаваясь в их перечисление, обратимся к свидетельству лингвистического материала, чтобы выяснить, в какой мере он оправдывает выводы описанных двух точек зрения.

Языковеды, занимающиеся вопросом отношения грамматических и логических (покоящихся на обобще­нии предметов действительности) категорий, обычно ука­зывают на их расхождение. Так, если взять предложение<360> Солнце всходит и заходит, то грамматически оно выра­жено в формах настоящего времени, но его действие можно одинаково правомерно отнести и к настоящему, и к прошлому, и к будущему времени. Формами настоя­щего времени мы нередко описываем события, проис­шедшие в прошлом:Иду я вчера по улице и встречаю своего знакомого. Глагольные формы настоящего време­ни можно употреблять и для описания будущих дейст­вий:Завтра я еду в Ленинград. На различие между грамматическим и объективным временем указывает и неодинаковое количество временных форм в разных языках. В современном английском глагол имеет 12 временных форм (а в древнеанглийском их было всего 2), в немецком 6, в русском 3 (с видовыми модификациями), в арабском 2, а в некоторых языках глагол вообще не имеет временных форм (например, в языке ваи, бытую­щем в Либерии,ntaозначает и «я иду», и «я шел», и «я буду идти»). В ряде языков временные различия но­сят весьма осложненный характер. Так, глагол ненецко­го языка имеет две временные формы - одну специаль­но для прошедшего времени и другую для обозначения настоящего, прошедшего и будущего (например,шлем - «я живу», «я жил» и «я буду жить»). В некоторых язы­ках временные значения не обязательно связываются с глаголом. В эскимосском языке Аляскиningia- «хо­лод», «мороз» имеет прошедшую формуninglithlukи бу­дущуюninglikak: изpuvok- «дым» можно образовать прошедшую формуpuyuthluk- «то, что было дымом» и будущуюpuyoqkak- «то, что будет дымом» - слово, употребляемое для обозначения пороха 7 2 . В языке хупа (язык американских индейцев) суффиксneenобозна­чает прошедшее время и употребляется как при глаго­лах, так и при именах:xontaneen- «дом в развалинах (бывший дом)»,xoutneen- «его покойная жена (же­на в прошлом)» и т. д. 7 3 .

Такие же несоответствия мы обнаруживаем и в чи­сле. Употребляя в русском выражении мы с тобой, вы с братом, мы допускаем логическую нелепость, так как,<361> например, в выражениимы с тобой речь идет не о каком-то множестве(мы), к которому добавляется еще кто-то(с тобой), но этомы уже включает это добавление(с то­бой). Так называемые вежливые формы обращенияВы (Вам, Ваш и пр.) и архаическиеони, оне также обнаруживают противоречия между грамматической формой и реальным содержанием, что приводит и к нарушениям грамматического согласования:Вы сегодня не такая как вчера (вместоне такие). Неправильны с логической точки зрения и выражения типахорошее вино делают в Грузии, из рыбы мы едим только щуку и сазана (ср. так называе­мое «неизменяемое» множественное число в английскомmanyfishи датскомmangefisk- «много рыбы»). Логи­ческие неправильности в грамматическом выражении числа проявляются многообразными способами. Ср., на­пример, такие несовпадения, как в англ.thepeople, русск.люди и немецк.dieLeute. В современном исланд­ском языке вeinirsokkar- «пара носков» наличеству­ет своеобразное множественное число отeinn- «один», Сложно обстоит дело с обозначением парных предметов, например:очки - нем.eineBrille, англ.apairofspectac­les, франц.unepairedelunettes, датск,etparbriller. В венгерском языке, когда по-русски говоряту меня сла­бые глаза (мн. ч.),у него дрожат руки (мн. ч.), суще­ствительные употребляются в единственном числе; а szemem(eд. ч.)gyenge,reszketakeze(ед. ч.). Такое употребление приводит к тому, что в отношении одного глаза или ноги вводится обозначениеfйl- «половина»:fйlszemmel- «одним глазом» (буквально «половиной глаза»),fйllбbarasбnta- «хромой на одну ногу» (буквально «хромой на половину ноги»).

Если обратиться к категории рода, то и в этом случае обнаруживаются прямые несоответствия, которые мож­но продемонстрировать на следующих сопоставлениях примеров из русского, немецкого и французского языков: солдат - derSoldat- lesoldat(естеств. род. - мужск., грамм. род - мужск.);дочь - dieTochter-lafille(ес­теств. род - женск., грамм, род - женск.),воробей - derSperling-lecheval(естеств. род - женск. и мужск., грамм, род - мужск.),мышь - dieMaus-lasouris(ес­теств. род. - женск. и мужск., грамм, род - женск.),dasPferd(естеств. род - мужск. и женск., грамм, род. - средн.) ;dasWeib(естеств. род - женск., грамм. род - <362< средн.);комната - dieFrucht-latable(естеств. род - нет, грамм. род - женск.) и т. д. 7 4 .

В каждом языке можно обнаружить значительное ко­личество подобных логических неправильностей и несо­ответствий. Они и дают некоторым языковедам основа­ния для обвинения языка в нелогичности или даже алогичности. Но действительно ли примеры, подобные приведенным выше, оправдывают такой вывод?

При прямом сопоставлении логических и граммати­ческих категорий между ними устанавливается значи­тельное расхождение. Это обстоятельство дает основание утверждать только то, что грамматические значения никак нельзя отождествлять с логическими понятиями. Но значит ли это, что надо вдаваться в другую край­ность и отрицать вообще всякую связь между логическими и грамматическими категориями? Если отказать­ся от прямолинейного сопоставления логических поня­тий и грамматических значений (что необходимо только для доказательства равнозначности грамматических и логических категорий), то такой вывод отнюдь не обя­зателен. Можно ли утверждать, что грамматические значения совершенно независимы от логических поня­тий и в той или иной мере не отражают эти последние? Для такого утверждения нет, конечно, никаких оснований. Если между понятиями и грамматическими значе­ниями нет прямого параллелизма, то между ними нет и разрыва. Всякий раз, когда мы пытаемся осмыслить сущность грамматического значения, мы неизбежно при­ходим в конечном счете к понятию. Не случайно так трудно провести демаркационную линию между грамма­тическим и лексическим значением, а связь последнего с понятием совершенно очевидна.

Зависимость грамматических значений от понятий очень тонко подметил О. Есперсен. Описав на основании чисто грамматических признаков ряд синтаксических ка­тегорий, он пишет далее: «Мы установили все эти синтаксические понятия и категории, ни на минуту не выхо­дя за пределы сферы грамматики, но, как только мы за­дадимся вопросом, что за ними стоит, мы тотчас же из области языка вступаем во внешний мир (конечно, в той<363> его форме, в какой он отражается в человеческом созна­нии) или в сферу мышления. Так, многие из перечислен­ных выше категорий обнаруживают очевидное отноше­ние к сфере вещей: грамматическая категория числа со­вершенно ясно соответствует существующему во внеш­нем мире различию между «одним» и тем, что «больше одного»; чтобы осмыслить различные грамматические времена - настоящее, имперфект и т. д., - необходимо соотнестись с объективным понятием «времени»; разли­чия трех грамматических лиц соответствуют естественному различию между говорящим человеком, человеком, к которому обращена речь, и человеком, находящимся вне данной речевой коммуникации. У ряда других категорий их совпадение с предметами и явлениями, находя­щимися за пределами языка, не столь очевидно. Поэтому-то так часто безнадежно запутываются те ученые, которые стремятся установить такое соответствие и, напри­мер, полагают, что грамматическое различие между су­ществительным и прилагательным совпадает с различи­ем внешнего мира между субстанцией и качеством, или пытаются построить «логическую» систему падежей и на­клонений... Внешний мир, отражающийся в человеческом сознании, чрезвычайно сложен и поэтому не следует ожидать, что люди всегда находят наиболее простой и точный способ обозначения для мириадов явлений и все­го многообразия существующих между ними отношений, о которых им надо сообщить друг другу. По этой при­чине соответствие между грамматическими категориями и категориями внешнего мира никогда не бывает полным и повсюду мы обнаруживаем самые необычные и курьезные переплетения и перекрещивания» 7 5 .

О. Есперсен правильно подметил зависимость грам­матических категорий от логических (отражающих, как он говорит, категории внешнего мира, т. е. категории объективной действительности). Но его объяснение не­совпадений между ними едва ли выдерживает критику. По О. Есперсену получается, что язык в «спешке» обще­ния хватается за первый попавшийся и более или менее подходящий способ передачи нового содержания, кото­рый не всегда может оказаться наиболее удачным и<364> адекватным этому передаваемому содержанию. Такое объяснение отдает язык во власть слепой случайности и лишает процессы его развития всякой закономерности. Сам язык предстает в этом случае в виде более или ме­нее хаотического нагромождения иногда удачных, а ино­гда неудачных «отражений» внешнего мира.

В предшествующем изложении уже многократно от­мечалось, что язык представляет структуру, функцио­нирование и развитие которой подчинены строгим зако­номерностям. Поэтому и отношения между грамматиче­скими и логическими категориями покоятся не на цепи более или менее удачных или неудачных «встреч» явле­ний внешнего мира с языком, а на определенной закономерности, в известном смысле повторяющей ту, кото­рая связывает понятие и лексическое значение (см. предыдущий раздел).

Выше приводились определения грамматического значения и грамматической категории. Из этих опреде­лений явствует, что грамматическое значение не существует независимо, а лишь в составе грамматической категории, образуя его «смысловую» сторону. Несмотря на то, что в грамматическом значении сосредоточиваются собственно логические элементы, на основании которых только и возможно соотносить его с объективными категориями «внешнего мира», оно именно в силу того, что существует только в составе грамматической категории в качестве его «внутренней» стороны, является чисто лин­гвистическим фактом и как таковой неизбежно должен отличаться от логического.

Ведь когда, например, мы имеем дело с граммати­ческими временами, мы сталкиваемся не с чистыми по­нятиями объективного времени. Понятие времени в дан­ном случае только подоснова, на которой вырабатывает­ся собственно лингвистическое явление, когда оно в со­ставе языка приобретает «качество структурности» в том его виде, которое характерно для грамматической стороны языка. С помощью грамматических форм времени пе­редается последовательность действий во времени - это от понятия объективного времени. Но в структуре языка временные формы выполняют наряду с этим и другие собственно языковые функции, упорядочивая языко­вой материал и включаясь в закономерные отношения, существующие внутри структуры языка. При этом очень<365> часто они настолько тесно переплетаются с другими грамматическими категориями, что употребление одной в обязательном порядке требует согласования с другой. В немецком, например, наличествует три формы про­шедшего времени, которые обычно именуют имперфект, перфект и плюсквамперфект. Употребление их строго дифференцированно: изложение может проходить в формах имперфекта или перфекта, но это будет сопро­вождаться дополнительными смысловыми и стилистиче­скими разграничениями. Область имперфекта - после­довательное повествование, не содержащее утвержде­ния; перфект, напротив того, подчеркивает определенное утверждение, и сфера его употребления - разговорная, более живая по своим интонациям речь, диалог. Плюс­квамперфект не самостоятельная временная форма: он используется для разграничения последовательности действий, совершающихся в прошлом, и строго сочетается только с имперфектом: GeorgdachteanseineBrьder,besondersanseinenkleinsten,denerselbstaufgezogenhatteРусский язык часто прибегает в этих случаях к исполь­зованию видовых значений:Георг думал (несов. вид) освоих братьях, особенно о самом маленьком, которого он сам воспитал (сов. вид). В русском языке временные формы глагола неотделимы от видовых, и когда это об­стоятельство игнорируется, нарушаются законы функ­ционирования структуры русского языка.

Прекрасным примером того, что в русском языке не­льзя ориентироваться только на одну объективную вре­менную отнесенность событий, а необходимо учитывать и их положение в структуре языка, сочетаемость с дру­гими (видовыми) грамматическими категориями и собственно языковые функции, может служить следующий отрывок из изданной в Ужгороде (в 1931 г.) книги: «Ста­рик, впрочем, был хорошим квартирантом. Наемное пла­тил точно и повёл себя во всяком отношении честно. Раз в неделю приходила служанка и сделала в квартире порядок. Старик обедал в городе, но завтрак к вечеру при­готовил себе сам. Иначе был аккуратный и точный, вста­вал утром в часов семь, а часов восемь оставил кварти­ру. Три часа провел в городе, но между одиннадцатью и часом дня всегда находился дома, когда часто принимал посетителей, впрочем очень странных. Приходили дамы и господа, частью хорошо одетые, частью же с сомни­<366> тельной внешностью. Иногда и карета приостанови­лась на углу улицы, выступил из нее господин, осматривался осторожно, потом залез в квартиру Баргольма» 7 6 .

Как уже указывалось выше, временные формы гла­гола могут употребляться даже во «вневременном» (аб­солютном) значении: Мы живем в Москве; Свет движет­ся быстрее звука; Солнце всходит и заходит и т. д.

Таким образом, как и в лексическом значении, поня­тие в грамматическом значении перерабатывается в лин­гвистическое явление, и, как в лексическом значении, «первичные» качества понятия используются в грамматических категориях для собственно языковых целей. Следовательно, исходными в данном случае являются понятия, а грамматические категории - производными от них. «В этих условиях, - пишет М. Коэн, - совершен­но очевидным становится следующее: понятия отража­ются в грамматических системах и воспроизводятся в них в большей или меньшей степени; не грамматические системы обусловливают возникновение понятий» 7 7 . Это утверждение М. Коэна подтверждается и наблюдениями над становлением грамматических категорий, отдельные из которых, несомненно, восходят к лексическим явле­ниям.

Отмеченные между грамматическими и лексическими значениями сходства не должны давать повод для за­ключения о их полной равнозначности. Равнозначными они не могут быть уже потому, что лексические и грамматические элементы выполняют в структуре языка отнюдь не одинаковые функции. Если они и имеют общие исходные элементы (понятие), то, получив специфические для разных сторон языка (лексика и грамматика) «качества структурности» и превратившись в лингвисти­ческие явления неоднородного порядка, они никак не могут быть тождественными по своим языковым качествам.

Но в лексических и грамматических значениях есть различия и внутреннего порядка. Как уже указывалось, в рождении лексического значения участвуют три силы: структура языка, понятие и предметная соотнесенность.<367>

Понятие находится в данном случае как бы в положении между структурой языка и предметом и, превращаясь в лексическое значение, испытывает воздействие с обеих сторон - со стороны структуры языка и со стороны предмета. Иное дело грамматическое значение. Здесь фактически участвуют только две силы: структура языка и понятие, которое хотя и возникло в мире предметов, но затем «отмыслилось», абстрагировалось от них. Это обстоятельство и делает грамматическое значение малочувствительным к конкретным лексическим значениям слов, подключающихся под ту или иную грамматическую категорию. В этом случае обычно говорят о том, что грамматика устанавливает правила не для конкретных слов, а для слов вообще.

. Определение текста подразумевает не менее 2-х предложений, а длина текста не имеет значение. Считается, что вся человеческая культура и есть один огромный текст , который постоянно удлиняется.

Понятно, что текст - это упорядоченный набор слов, предназначенный для того, чтобы выразить некий . текст Википедия определяет в таком же духе:

Текст (от лат. textus - «ткань; сплетение, связь, сочетание») - в общем плане связная и полная последовательность символов.

Значение текста

Поскольку предполагается, что текст можно расчленить на отдельные самостоятельные предложения, то ключевым в определении текста является наличие нескольких предложений, а не одно, даже сложное предложение. Человек может воспроизвести текст в устной и письменной форме, но анализировать его удобно только сохраненным в письменном виде. Поэтому И. Р. Гальперин определяет текст следующим образом:

ТЕКСТ - это письменное сообщение, объективированное в виде письменного документа, состоящее из ряда высказываний, объединённых разными типами лексической, грамматической и логической связи, имеющее определённый моральный характер, прагматическую установку и соответственно литературно обработанное.

Смысл текста

Формально набор любых слов создает текст , который, однако, может быть лишен смысла. Нормальные люди, создавая тексты, преследуют цель выразить свои мысли и переживания. Тексты имеют смысловую цельность - содержание, в котором отражаются те связи и зависимости, которые имеются в самой действительности (общественные события, явления природы, человек, его внешний облик и внутренний мир, предметы неживой природы и т. д.).

Становится общепризнанным, что высшей и наиболее независимой единицей языка является не предложение, а текст. Лингвистика текста, развивавшаяся первоначально как раздел синтаксиса, затем как самостоятельная, но достаточно обособленная от других наук область лингвистики, вошла в общий круг лингвистических и нелингвистических наук, изучающих текст: текст становится объектом изучения всех этих дисциплин. Именно связь лингвистики текста с данным кругом наук и превращение текста в интердисциплинарный объект изучения определяет новое понимание текста и новый подход к тексту.

В последние десятилетия двадцатого века возникает вопрос о статусе текста, об отношении его к языку и речи, о возможности включения его в перечень единиц языка и признания за ним функции языкового знака. Ранее аналогичные вопросы получили решение применительно к предложению. Такие отрасли языкознания, как теория коммуникации, социолингвистика, психолингвистика, лингвистическая прагматика, функциональная стилистика, а также такие направления, как теория речевых актов, теория референции, теория деятельности, по-новому ориентирующие и лингвистику текста, начинают рассматривать текст не как готовый продукт речевой деятельности, но как процесс, как язык в действии, как составную часть общественной практики. Новые аспекты изучения, несомненно, обогащают понимание текста, рассматривая его в широком контексте коммуникации, социальной деятельности. Но они ни в коей мере не отменяют лингвистический (системный, языковой) подход к тексту.

В применении к текстам должно различать единицу системы языка (текстему, потенциальный текст, эмический текст) и актуальный, конкретно произносимый или написанный (этический) текст. Такому решению вопроса способствовали и интенсивные исследования в области структуры текста. Был сформулирован принцип когерентности, описаны явления лексической и грамматической когезии, выявлены основные схемы тема-рематического движения в тексте, выработаны принципы делимитации текстовых единств. Все это позволило увидеть в сложном синтаксическом целом-тексте синтаксическую единицу, четко делимитированную, имеющую собственную внутреннюю структуру, представляющую собой моделируемую единицу языка.

Естественно признать номинативную функцию и за текстом, а, следовательно, признать и его знаковую природу. Устанавливая иерархию языковых знаков, ученые подчеркивают, что основным и первичным языковым знаком служит текст, состоящий из конечного упорядоченного множества частичных знаков. Лингвистическая концепция языкового знака исходит из той исконной формы, в которой существуют языковые знаки: они существуют как тексты, т.е. конечные, упорядоченные множества организованных в текст частичных знаков различного рода и значения.

Лингвистические закономерности, несомненно, действуют в тексте, составляют важнейшую сторону его организации. Язык диктует не только правила построения словосочетаний и предложений, но и правила порождения текстов. В противном случае носители языка оказались бы неспособны создавать элементарные сообщения (тексты). По справедливому предположению Т.А. Ван Дейка, «в «языковой способности» (компетентности) существуют правила и условия для продуцирования и восприятия текстов». (Ван Дейк, 1989, 162).

«…За каждым текстом, - пишет М. Бахтин, - стоит система языка. В тексте ей соответствует все повторенное и воспроизведенное и повторимое и воспроизводимое, все, что может быть дано вне данного текста (данность). Но одновременно каждый текст (как высказывание) является чем-то индивидуальным, единственным и неповторимым, и в этом весь смысл его (его замысел, ради чего он создан). Это то в нем, что имеет отношение к истине, правде, добру, красоте, истории. По отношению к этому моменту все повторимое и воспроизводимое оказывается материалом и средством. Это в какой-то мере выходит за пределы лингвистики и филологии. Этот второй момент (полюс) присущ самому тексту, но раскрывается только в ситуации и в цепи текстов (в речевом общении данной области)» (Бахтин, 1976, 147).

Текст, являясь центральным понятием языка, синтезирует все его уровни. Термин «текст» завоевал себе право быть наиболее обобщенным выражением крупных, законченных речевых произведений. Л.А. Киселева, развивая точку зрения Ф. Данеша и К. Гаузенбласа в понимании структуры целого с иерархией частей и асимметричным отношением между единицами разных уровней структуры, относит текст к четвертому, высшему ярусу, который, по ее мнению, «составляет семантически и структурно законченное целое». Текст определяется ею как «целостная, сложная структура и система, качественно (не только количественно) новое единство, обусловленное его общим целевым назначением, которому подчиняются частные цели единиц низших ярусов, и единой структурной и семантической организацией, семантико-структурной основой, с которой взаимодействуют единицы низших ярусов» (Киселева, 1971, 53).

Рассматривая различные по объему, содержанию и стилю виды текстов, И.Р. Гальперин заключает: «Текст - это сообщение, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого документа, состоящее из ряда особых единств, объединенных разными типами лексической, грамматической и логической связи, и имеющее определенный модальный характер и прагматическую установку» (Гальперин, 1974, 72). Наиболее существенными и определяющими само понятие «текст» грамматическими категориями им признаются следующие: обусловленность, последовательность, континуум, интегративность, ретроспективность, переакцентуация, зависимость / независимость отрезков текста, особый тип предикативности, информативность, прагматика, глубина (подтекст) (Гальперин, 1977, 526).

В настоящее время в лингвистике термин «текст» употребляется для обозначения двух различных единиц, часто без последовательного их разграничения. Под «текстом» понимается, с одной стороны, любое высказывание, состоящее из одного или нескольких предложений, несущее в себе по замыслу говорящего законченный смысл, а, с другой стороны, такое речевое произведение, как повесть, роман, газетная или журнальная статья, научная монография, документы различного рода и т.п. В качестве текстов рассматриваются также части целого речевого произведения - главы, параграфы, абзацы.

Объединяются все эти столь разнообразные речевые произведения и их относительно законченные части прежде всего на основе критерия смыслового единства и функционального критерия коммуникативной значимости. Критерий смыслового единства можно применить и к однословному предложению-высказыванию, например, «Земля!», и к цепочке предложений внутри целого произведения, объединённых единством темы, т.е. к сверхфразовому единству, и к произведению самого большого объёма, если понимать под смысловым единством целого произведения «общий смысл» произведения, его основную идею. Точно также применим и к однословному предложению, и к сложному синтаксическому целому, и к целому литературному произведению или научному труду функциональный критерий коммуникативной значимости. Наконец, их объединяет и то, что формальные средства, структурирующие цепочку предложений как сложное синтаксическое целое (проформы, лексические повторы, единство временного и модального плана и др.), прослеживаются также и на больших отрезках текста, состоящих из ряда сложных синтаксических целых, часто на целых главах произведения или же на всём произведении (повести, рассказе, газетной или научной статье), создавая две разновидности связей в тексте - контактные и дистантные связи.

Таким образом, лингвистический (с точки зрения системы языка) подход к тексту сохраняет свою актуальность, и ему вполне «по силам» изучать и микротексты (цепочки, содружества предложений), и целостные речевые произведения (макротексты), но в соответствии со своими методами и возможностями.

В настоящее время в лингвистической литературе существует большое количество определений текста. Авторы обычно отмечают тот или иной интересующий их аспект. Обычно выделяют следующие: коммуникативный, номинативный, структурный, модальный. Наиболее существенным оказывается выделение двух: «внутреннего», содержательного, и «внешнего» - аспекта выражения содержания, передаваемого текстом. Что касается понятия содержания, смысла текста, то оно является исходным, неопределимым понятием. Однако ученые все более смело «вторгаются» и в эту область, расчленяя понятие «смысла» на его составляющие компоненты и определяя их на разном уровне различными способами. Более или менее ясно, что следует считать коммуникативным компонентом смысла, а что - модальным его компонентом.

Коммуникативный аспект текста. Любой связный текст имеет коммуникативную установку на определенного адресата, каждый текст в коммуникативном аспекте воплощает в себе определенную цель коммуникации. С этой точки зрения выделяют три типа текста: собственно сообщение (повествование), сообщение-запрос, сообщение-приказание. К коммуникативному аспекту текста, по мнению М.И. Откупщиковой, можно отнести и актуальное членение предложения (Откупщикова, 1982, 129).

Любой связный текст имеет свой модальный аспект, так как у любого текста есть автор, определяющий модальную оценку высказывания: безусловную уверенность, сомнение, неуверенность в достоверности сообщения и т.д. (градаций модальной оценки в языке существует очень много). Структурный аспект. Каждый текст характеризуется наличием определенной структурной организованности. Анализ структуры текста показывает, что за каждым текстом с конкретным содержательным наполнением стоит отвлеченный образец, который по аналогии со структурной схемой предложения может быть назван структурной схемой текста.

Конечно, названные (и возможные иные) аспекты определения феномена «текст» следует рассматривать как взаимодополняющие друг друга: только все вместе они дают наиболее полное представление об объекте.

Другим вопросом, связанным с исследованиями структуры текста, является вопрос о том, на какие единицы членится текст и как их следует называть, сколько уровней членения текста, какая единица членения текста должна быть признана элементарной. Факт членения текста на разноуровневые единицы общепризнан. Общепризнанным является также мнение о том, что элементарной единицей членения текста следует признать предложение. Разногласия среди лингвистов вызывают единицы более высоких уровней членения текста. Термины: текстема, сверхфразовое единство, абзац, прозаическая строфа, период давно используются в текстологии, но до сих пор не получили четкого определения и в разных направлениях трактуются по-разному.

В композиционном плане текст состоит из определенных содержательных частей, представляющих собой элементы композиции. Можно назвать эти содержательные части текстемами. Если в качестве примера взять какую-либо монографию, то в ней текстемами будут выступать введение, главы, заключение. Текстемы делятся на более мелкие единицы. Именно единицы этого уровня членения текста вызывают у лингвистов большинство споров. Одни называют их СФЕ (ССЦ), другие - абзацами, прозаическими строфами, периодами. Как правило, единицы этого уровня членения выступают в качестве наиболее крупного «строительного блока» текстемы или целого текста, если последний состоит из одной текстемы. Они строятся по определенным структурным схемам.

Рассмотривая проблему определения текста в лингвистической литературе, приходится сталкиваться с разными подходами к самой единице у разных исследователей. В ряде определений внимание исследователей направлено на семантическую сущность текста. Р. Харверг в своей фундаментальной монографии дает структурное определение текста: «Текст - это последовательность языковых единиц, построенная при помощи непрерывной цепочки» (Харверг, 1968, 48), понимаемой автором как цепочка замещений (субституций) в широком смысле слова. В ряде определений внимание исследователя направлено на аспект продуцирования текста: «В самом общем виде текст можно определить, как продукт речемыслительной деятельности людей, возникающий в процессе познания окружающей действительности, в процессе непосредственной коммуникации» (Абрамов, 1974, 3). М. Пфютце рассматривает текст как «определенную в функционально-смысловом отношении упорядоченную группу предложений или аналогов, предстающих благодаря семантическим и функциональным взаимоотношениям элементов как законченное смысловое единство» (Пфютце, 1978, 234).

Другие исследователи считают, что подобное смысловое единство обусловливается единством референции (анафорические и катафорические связи), лексическим единством, единством коммуникативной перспективы (рема-тематическим членением последовательного ряда предложений), временным единством. Большое внимание уделяется основанной на семантической эквивалентности изотопии текста (парной или цепной). В этом случае единство текста обусловливается взаимосвязью текстем, представляющейся как многократное воспроизводство значения в одинаковых или близких смысловых единицах, причем изотопия возникает благодаря рекурренции семантически эквивалентных элементов.

Обязательный атрибут текста - организованность этих единиц. Имея это в виду, иногда вместо термина «текст» употребляется термин «правильный текст». Таким образом, текст есть некоторая «организованная» последовательность цепочек слов, предложений или других единиц текста» (Пробст, 1979, 7).

Авторы Грамматики-80 дают следующее определение текста: «Организованный на основе языковых связей и отношений отрезок речи, содержательно объединяющий синтаксические единицы в некое целое, называется текстом» (Русская грамматика, 1982, 83).

Г.В. Колшанский подчеркивает особую значимость коммуникативных параметров текста, которые связаны с исследованием их «информативной, следовательно смысловой, стороны» (Колшанский, 1978, 27). Развивая эту точку зрения, ученый определяет текст как «единицу коммуникации», т.е. речевую единицу.

С точки зрения статуса текста в языковой системе на сегодняшний день существует ряд определений текста. Приведём некоторые из них.

«Любая последовательность предложений, организованная во времени или пространстве таким образом, что предполагает целое, будет считаться текстом» (Кох, 1978, 162).

«Текст - это упорядоченная последовательность морфем, состоящая минимально из двух морфем, максимальный же её состав не ограничен» (Вайнрих, 1978, 373).

«Текст - это множество высказываний в их функции и - соответственно - социокоммуникативная реализация текстуальности» (Шмидт, 1978, 89).

Под текстом понимается «любой конечный отрезок речи, представляющий собой некоторое единство с точки зрения содержания, передаваемый со вторичными коммуникативными целями и имеющий соответствующую этим целям внутреннюю организацию, причём связанный с иными культурными факторами, нежели те, которые относятся к собственно языку» (Барт, 1978, 443-444).

«Текст как единица языка может быть определён как то общее, что лежит в основе отдельных конкретных текстов, то есть, так сказать, схемы построения или «формулы строения» текста (или текстов разных типов)» (Бархударов, 1974, 40).

«Связный текст понимается обычно как некоторая (законченная) последовательность предложений, связанных по смыслу друг с другом в рамках общего замысла автора» (Николаева, 1978, 6).